Крылатые фразы Фаины Раневской

Успех — единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

Нет болезни мучительнее тоски.

Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по—новому.

В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.

Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной…

Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!

Запомни на всю жизнь — надо быть такой гордой, чтобы быть выше самолюбия.

Старость — это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

Я не верю в духов, но боюсь их.

Есть можно что угодно и когда угодно, но только голой и стоя перед зеркалом.

Мне иногда кажется, что я ещё живу только потому, что очень хочу жить. За 53 года выработалась привычка жить на свете. Сердце работает вяло и всё время делает попытки перестать мне служить, но я ему приказываю: «Бейся, окаянное, и не смей останавливаться».

Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чём они спрашивают.

Самое страшное, это когда человек уже принадлежит не себе, а своему распаду.

Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

Жизнь моя… Прожила около, всё не удавалось. Как рыжий у ковра.